Артем Тихомиров - Плесень [СИ]
Броненосец снова задрожал. Ветер периодически менял направление, пытаясь сдвинуть вездеход, наваливаясь то спереди, то сзади, то с боку. Пока ему это не удавалось, но, подумал Генрих, лиха беда начала.
Стало темно, будто ночью.
— Центр грозы приближается, мы будем как раз под ним.
Снова грохнуло, да так, что броненосец, куда обычно звуки снаружи не попадали, подпрыгнул, а Буланов и Мих закрыли уши руками. Полковник выругался. И как по команде — дождь. Ливень. Тысячи тонн воды с небес. Они ударились о крышу вездехода, заставив его раскачиваться.
Порыв ветра предпринял еще одну попытку оторвать машину от дорожного полотна. Генрих почувствовал — он не мог, разумеется, ничего видеть из-за темноты и ливня — как машина сдвигается.
— Какие будут приказы? — спросил водитель, глядя на Миха.
— Нас сдувает, — заметил Буланов.
Полковник молчал. Ясно, что, решив ехать прямо на грозовой фронт в погоне за призрачным выигрышем во времени, было ошибкой. Умник прав: шторм вполне способен перевернуть даже тяжелогруженые вездеходы.
Мих поднес рацию ко рту и попытался связаться с остальными экипажами. Те не ответили. Статика перебивала все.
Снова вспышка и снова удар. Все, кто был в кабине, машинально пригнули головы. Генрих выключил компьютер, и в тот же миг вскрикнул от ужаса, заметив по другую сторону стекла дверцы какую-то тень.
— Видели?
— Что?
— За стеклом. Когда сверкнуло…
Будто отзываясь на его слова, нечто заскрежетало по бронированной обшивке и ударило в стекло.
— Камни, мусор, — отозвался Мих.
— Я видел какой-то силуэт, похожий… на летучую мышь…
— Любую бы тварь уже сдуло километра на два отсюда, — сказал полковник.
Больше Генрих ничего не увидел странного, однако на этом вечеринка не закончилось. Слепые и глухие, полностью отрезанные от мира, люди ждали окончания шторма. Однажды головную машину, невзирая на крепкие тормоза, толкнуло назад, и она стукнулась о бампер экипажа два. На этом продвижение остановилось, но в следующий миг люди ощутили резкий толчок с правой стороны. Кузов закачался. Затем его повело. Водитель завел движок, давя на газ.
— Отставить! — рявкнул Мих.
— Полковник, если нас спихнет с дороги, не думаю, что сможем выбраться, — ответил рейдер за рулем. — Вроде бы… нас тащит на юг. Насколько я помню, там лежит ржавый остов тягача. Он нас может задержать. А может, и нет, — добавил водитель, крутя баранку.
Генрих не понимал, зачем это. Ехать вслепую? Куда? Как можно здесь ориентироваться? Но водитель и не собирался ехать. Пользуясь наработанными за годы навыками, он инстинктивно искал ту самую точку, где броненосец стоял в самом начале.
Ученый беспомощно наблюдал за этим священнодействием и обмирал от страха при каждом новом громовом раскате. Снаружи ревела вода, выл и свистел ветер. Звуки доходили даже сюда, заглушая рокот двигателя. Водитель сражался с ветром и мокрой дорогой, пока не остановился, сказав, что, "кажется, здесь".
Снова ожидание. Мих время от времени включал рацию, но только для того, чтобы услышать искаженные голоса и треск с шипением.
— У вас такое было? — спросил Генрих.
— Такого — нет, но похожее. Однажды зимой мы попали в снежный буран. Он появился из пустого места. Только что светило солнце, снежок искрил, а через секунду налетело. Тогда пропал один из моих бойцов. Мы искали его после бурана, но без толку. Машины еле откопали. — Мих помолчал. — А что наука говорит о непредсказуемой погоде?
— Ничего. Если бы нам дали построить на поверхности метеостанцию, мы бы собирали куда больше данных о климате. Могли бы запускать зонды. А Объединенный Комитет счел эту идею излишней. Дескать, для чего нам знать погоду на десять дней вперед, если живем внизу? — Буланов уставился на Миха. — Но ведь если мы собираемся, в конце концов, выйти…
— Кто вам сказал? — удивился Роберт.
— Бросьте. Это обсуждается в Комитете уже давно.
— Я бы не пошел. Мне и внизу хорошо.
— Но не вы решаете.
— Верно. Но я буду голосовать против, если доведется.
— Вы не лучше своего начальника Лопатина, — сказал Генрих, отворачиваясь. — Поймите, мы не можем сидеть под землей вечно! Когда-нибудь придется бросить вызов.
— Не при нас с вами. Еще лет через шестьдесят — тогда да. Пока плесени много, нельзя выходить.
— В нашем полушарии есть территории, практически свободные от "чернухи" и других видов плесени.
— Ну и что? Вы гарантируете, что эта дрянь, собравшись силами, снова не полезет размножаться? Нет. И никто из умников не сумеет. И потом… — Мих откинулся на спинку сиденья, сцепив руки на груди. — Вирус Витича. Забыли? Наш поход, как я понимаю, только для успокоения нервов? Нам повезет. Мы умрем вдали от всех. Или выживем, но все равно умрем — раньше.
Ученый в ярости уставился на полковника.
— Что вы мелете?
Стрелок и водитель наблюдали за перепалкой.
— А что? Разве кому-то не ясно? Мы элементарно не успеем в этот ваш остров. И о чем тогда говорить? Если успеем и получим лекарство, то застанем мертвый Бастион.
Буланов побледнел и отвернулся, подумав о своей семье.
— Вы это и будут говорить своим бойцам? Всем, кто потерял или потеряет близких?
— Я не сторонник вашей политики, умник! Я не люблю врать своим людям! Пускай все знают! Им не нужны надежды! — сказал Роберт.
— Нужны!
— Ради чего, по-вашему, они здесь?
— Они выполняют приказ.
— Нет. Их учили спасать, бороться, выживать. Все это ваши солдаты стремятся использовать для того, чтобы помочь тем, кому еще можно! Помните, сколько было желающих? Нам пришлось вести отбор. Никто бы не поехал, если бы рассуждал в вашем духе!
Полковник усмехнулся.
— Чистый образчик безнадежного оптимизма, — сказал он. — Впрочем, ваше право. Верьте во что угодно. А я буду выполнять приказ, пока сил хватит.
Генрих снова попытался заглянуть ему в глаза.
— Вас что, и правда ничто не задевает и не коробит?
— Я — солдат.
— Но вы еще и человек.
— Пока да. Но в любую минуту меня может сожрать вирус. Или споры "краснухи" пролезут через дырку в фильтре. Я готов. Я знаю все опасности. Не тешусь иллюзиями.
Буланов помолчал, глядя на струи воды, бегущие по стеклу.
— В этом и разница между нами… Я до сих пор верю в нечто большее.
— Гроза уходит, — сказал водитель, ставя точку в споре, который грозил всерьез затянуться.
Буланов и Мих подались вперед.
Посветлело. Воды стало меньше, и через ее завесу начали проступать контуры окружающего мира. Новый раскат грома раздался уже значительно дальше, и разница между ним и вспышкой молнии была уже не меньше двух секунд. Но ветер продолжал беситься, пытаясь столкнуть головную машину с трассы. Генрих пригляделся и понял, что усилия водителя не пропали даром. Броненосец стоял почти на том же месте, что и раньше.
Полковник снова схватился за рацию. Сквозь треск начали звучать голоса командиров других экипажей.
Гроза теряла силу, дождь иссякал. Дворники очистили стекло. Генрих теперь мог видеть, как грязные потоки текут по бетонному покрытию и скатываются в кювет. Вода несла обрывки растений, какой-то неопознанный мусор и… ученый почувствовал, как екнуло сердце.
— Мих, поглядите!
Полковник тут же подался вперед, чтобы лучше видеть, что там впереди машины.
— Там, лежат, видите?
— Да. Что за хрень?
— Кажется, нечто такое я и видел за стеклом, — пробормотал Генрих.
— Летучая мышь? — усмехнулся эсбэшник.
— Если бы.
Вообще-то, летучими мышами здесь назывались твари, получившие такое имя лишь из-за кожистых крыльев. Мутанты эти были величиной с кошку и на людей не нападали, хотя один их вид заставлял желудок даже привычного человека выделывать кульбиты.
То же, что лежало на дороге перед броненосцем и по сторонам от него, было совсем другим. Крылья имелись — Буланов прикинул, что метра полтора в размахе. Кожистые, покрытые пигментными пятнами. Буря изломала их, разорвала, превратив в комья костей и плоти. В целом, покровы существа были темно-желтыми, какими-то болезненными. Тело — человеческое, по пропорциям детское, с торчащими ребрами. Голова — лысая, рот оскален до предела, и из него топорщились желтые клыки, похожие на иглы. Черный язык вывалился.
— Что скажет наука?
— Не знаю, — покачал головой Генрих. — Я не видел таких существ.
— Их принесла буря. Целую кучу.
— Возможно, эти мутанты живут стаями. Их затянуло в грозовой фронт, где они и погибли.
— Одно, кажется, шевелится, — сказал Мих, указывая на монстра, лежавшего в луже. До него было метров пять. Солнце как раз выглянуло из-за туч, давая возможность рассмотреть мутанта в деталях. Пальцы на руках и тощих ногах оканчивались когтями — их Генрих видел отлично. Позвоночник внизу переходил в короткий голый хвост.
